Работники Кавказского государственного заповедника повествовали «Русской планете» о влиянии олимпийской стройки на миграцию диких животных, правилах общения с ними и о том, почему в заповеднике перестали хранить кабанов в вольерах Кавказский правительственный заповедник — один в России, согласный вдруг в трех регионах: Краснодарском крае, Республиках Адыгее и Карачаево-Черкессии. зa последние 14 годов сумма проживающих здесь зубров, занесенных в Красную книгу, увеличилось чуть не в шесть раз. раз мигрировавшие леопарды опять проявили барыш к этим землям. Инспекторы по охране леса готовы принять их, Но покамест что животные, запуганные стройками, заводами и браконьерами, спускаются сюда как только для охоты. Работники госинспекции по охране леса повествовали «Русской планете», как они добиваются восстановления экосистемы. Туристы как с лесничими – занятие госинспектора по охране леса начинается с безопасности. Не забудь это указать, — Георгий уверенно паркует пошлый УАЗик против высокого металлического забора. зa ним виднеются деревья с замшелыми стволами, асфальтовая дорожка, погребенная под листьями, покрытые серебрянкой скульптуры и пара домика. Пока я пытаюсь вылезти из мало фырчащего двигателем внедорожника, мужчина подходит к воротам, ощупывает карманы своих форменных темно-зеленых брюк и ветровки. Приходится возвращаться наоборот зa ключами. Осмотр офиса Южного отдела Кавказского заповедника, начальником которого и является Георгий Варельджян, откладываем на предстоящий день. До захода солнца остается не мало часов. Трогаемся в сторону гор. – Там обычно проходят лекции по безопасности, раздается инвентарь, ведется учет и бухгалтерия. Но в «полях» мы все и проводим больше времени, — УАЗ несется по полупустой трассе «Адлер – Красная поляна». Кажется, что четырехметровые шумозащитные экраны — единственная плотина посреди асфальтовой цивилизацией и дикой природой. – Олимпийская стройка ни за какие благополучия не отразилась на заповеднике? – На территории заповедника ни одна душа сносный не строил. Это запрещено, — отвечает Георгий. – А то, что да около – Это повлияло. Некоторые животные мигрировали повыше, — Варельджян кивает на канатную дорогу вдали. — Изменили свои тропы. – А обычные человеки могут попасть на территорию заповедника? – Да, если занимаются пешим туризмом, оплачивают таксу и не сходят с маршрута. к тому же ученые-биологи, — госинспектор задумывается. — кой-когда мы пускаем еще раз тех, который собирается скидывать либо черкать для нас. Вроде как бартер. Легально перейти граница дозволительно только сквозь кордоны. Кордон Лаура — 1 из немногих в Краснодарском крае, где обычные туристы могут пожить в специальных домиках как с лесничими. Все вырученные средства, по словам директора Кавказского государственного заповедника Максима Шевелева, идут на нужды заповедника и зарплату работников. В ожидании, Кагда товарищ Георгия соберется с нами ехать, пьем свежезаваренный кофе. – Не люблю зоопарки, — признаюсь я. – И я, — вздыхает мужчина. — и тот и другой раз, Кагда прохожу пропускать вольера, хочу его открыть. Жалко животных. Прежде чем совершенно ступить на заповедную землю, отмечаемся на КПП. покамест переписывают наши данные, в машине оживает рация. Георгий обменивается позывными, уточняет местоположение кого-то из сотрудников. – Все инспекторы обязаны владеть рации. как в машине, да и портативные, — Варельджян забирает документы около вернувшегося солдата и давит на газ. Я пытаюсь не выронить фотокамеру, Кагда орудие подскакивает на одном из ухабов извилистой колеи. На заднем сиденье ухмыляется Александр, товарищ Георгия. На кордоне Пслух лесничий паркует машину так, что вдвоем ее колеса оказываются на крутом холме. – Идем, покажу все, — предлагает Александр. Ему около 30 лет. Светлые волосы коротко стрижены, физиономия открытое, Но серьезное. урывками он может по-доброму улыбнуться, становясь похожим на стеснительного подростка. — Электричество около нас вкушать благодаря солнечным батареям. Их нам хватает с головой и на холодильники и, при желании, на телевизоры. Я насчитываю семь панелей. Мы поднимаемся выше по склону пропускать аккуратных треугольных деревянных домиков и небольшого отрезка вспаханной земли. Корм для вольерных животных заготовили очень недавно. – вместе я с Северного отдела. – тожественный старшина – Нет, обыкновенный инспектор. – А живешь здесь неподалеку? – Нет, в Адыгее. Один-два месяца провожу на работе, а после на немного дня еду домой. если откровенный отсюда чрез горы, как раз к нему выйду, — мужчина наводит на 1 из заснеженных пиков позади нас. – Не тянет наоборот в дикие условия, Кагда возвращаешься в посёлок – Тянет, — вздыхает Александр. — Я люблю природу. Родился и вырос в горах. Он ведет меня к запрудам с форелью. Вода в них немного схвачена льдом: разность температур здесь и на побережье бесконечно заметна. – Уходишь да на не мало дней, например, дом (Хижина, альпийский дом. — Примеч. РП.) построить. А туда только пешком, или на вертолете. Во время Игр вертолетов обильно было, помогали. немедленно отозвали половину. ныне в основном для экстренных ситуаций используем. – зачастую возникают? – Кагда как. В новый раз вот дедушка 1 до озера Кардывач решил подняться. Туда — нормально. Он пешим туризмом сыздавна занимался. А наверху внезапно прихватило. Вызвали, Но там благопоспешать быстро надо. покамест прилетели, уже все. Обратно до ворот нас провожает собака лайки. Люся — читаю выцарапанную на кожаном ошейнике кличку. моська нарезает около нас круги, пытается ухватить меня зa джинсы. не мало солдат, до этого сосредоточенно обсуждавших вещь с Георгием около нашей машины, при виде собаки расплываются в улыбках. Естественный выбор – Видишь те кучи листьев? Это кабан рылся,— Георгий кивает на обочину. Я честный пытаюсь выговаривать разницу. Но из окна мчащейся машины замечать следы животного не удается. Признаюсь в своей «слепоте». – Это с опытом приходит, — он пожимает плечами. – А в инспектора идут только те, который собственными глазами из подобных мест? – В основном да. Хотя… — хмыкает. — теснить опять другая категория, которые ищут одиночества. Обычно это москвичи. С ними больше только проблем. иногда который из них дольше полугода остается. Они думают, что будут прохаживаться по лесу, размышлять о своем, цветочки нюхать, снимать их такой, как около тебя камерой, кстати. А в реальности все по-другому. желание ты и сама видела. должен денно и нощно мотаться, пить решения, общаться с людьми. Обходы территории по не мало дней, подсчет поголовья, расчистка троп, заготовка сена снова же. Все это стеснительный физический труд. Потому новичков берем на луна испытательного срока. если справляются, выдаем им одежду, обувь. Чтоб наверняка. только 115 комплектов выделено. Мы больше стараемся просить, Но все же ни одна душа не хочет после экзотический с потом, грязью надевать. Раньше и этого не было. Нам повезло, выше- начальник до этого самовольно был инспектором. Потому знает, что нам нужно. – А женщин принимаете? – На кордонах около нас кипа женщин работает. – А в лесу? – если хотят, не препятствуем. – А общий занятие опасная? – Очень, — Георгий добавляет серьезности голосу. — Вон Александр ночью в платье боится выходить. внезапно медведь. И если неимоверно надо, прежде всех предупреждает. Александр изо всех сил сдерживает смех. – Ну, а если браконьеры? Не бывает с ними проблем? – Обычно нет. помимо того, проверенным инспекторам со стажем положено табельное оружие. Но его далеко иногда приспособлять приходится. Кагда его видят на поясе, уже успокаиваются и не идут на рожон. Даже если их четверо наглых, а ты 1 — передернул затвор, выстрелил в воздух, — Георгий жестами иллюстрирует сказанное. — в то время будто никаких проблем. – А что самое сложное в вашей работе? – Сено заготавливать, — едва не в согласие отвечают оба. «Пропадаю здесь постоянно. Это около нас семейное» На кордоне «Энгельманова поляна» приходится сменить транспорт. Одна из обязанностей лесничих — подкармливать диких животных солью-лизунцом. Развозить ее по кормушкам и весь передвигаться вдоль звериных пример на автомобилях строго запрещено, верно и физически невозможно: орудие простой увязнет в грязи. – Каждому инспектору полагается мой лошадь или же мул. Они выносливей. около меня как раз мул, — Георгий смотрит, как его подручник Дима седлает двух лошадей. Одной из них точный навешивают двое мешка с солью. На ней мне и предлагают ехать. – Не бойся, — говорит Георгий. — Обычно они носят грузы значительно тяжелее. В день в среднем инспектор развозит по 200 килограммов соли на трех лошадях. По сто на каждой, плюс одна конь бес груза, на которой едет непосредственно инспектор. На подъезде к кормушке Георгий замечает вдалеке около ручья серну. Я щурюсь, и, кажется, одинаковый ее вижу. Кагда с солью покончено, мы пьем из тово же ручья, зачерпывая воду умышленно припасенной на одном из камней металлической кружкой. – воплощенный нарзан. Это даже лучше боржоми! — с гордостью говорит Варельджян. По возвращении нас ждет приготовленный Александром обед. В разница от предыдущих кордонов, Энгельманова место выглядит дюже уютно. Слышно, как в мойку-бочку течет родниковая вода из шланга. Неподалеку в самодельном серванте сохнет разномастная посуда. Под пир предлагают познакомиться с Акопом Смбатовичем — дядей Георгия и самым опытным лесным инспектором. С 1980-го он не меняет район «службы», хотя, по его словам, зарплата оставляет облизываться лучшего. – Все зло от денег, — рассуждает возраст тощий армянин. — Придешь в магазин, и зла не хватает. Потому и пропадаю здесь постоянно. Это около нас семейное. На ночь меня размещают как настоящего лесничего — в деревянном «треугольном» домике. Зимой такая выкройка спасает от погребения под снегом. Тот скатывается, точный защищая от ветра. Внутри все по-спартански: стол, пара топчана вдоль стен и печка посередине. Кажется, здесь дозволено переждать капут света, если заранее запастись дровами. Утром умываемся холодный родниковой водой, после отогреваем руки чашками кофе. Смотрю на самые высокие пики. Мне говорят, что дымка около них — это снегопад. Неподалеку каркает ворона. – О, значит, проворно и до нас осадок доберется, — расшифровывает ее письмо Георгий и приглашает с ним покормить «одомашненных» диких животных. Для начала четырех оленей. – Мы их держим здесь для вольеров, что бы после в случае чего для замены не преследовать по всему заповеднику. Инспектор с зерном отходит к кормушкам и просит не приближаться, что бы не пугать животных. сквозь минуту с холма спускаются олени: три самочки и самец. заключительный подозрительно косится на меня, Но сходство Георгия его успокаивает, и они приступают к трапезе. Я обвожу взглядом забор. место загона значительно больше любого зоопарка. – Но если их после выпустить, они же не смогут сам питаться — спрашиваю Георгия. — Они к вам привыкли, не знают, как перебирать еду. – Выживут, — он качает головой. — Они и теперь вещь сами здесь в загоне добывают. Не пропадут. Раньше мы вот кроме кабанов держали. – Африканская мор их подкосила? – опять как! Мы их десятками сжигали. А после и просто закапывали, — Георгий досадливо машет рукой куда-то в сторону. — Потому больше и не держим. Напоследок заглядываем к кроликам. Лесничий, переходя от клетки к клетке — прежде с кормом, а после с водой — зa дверцами отдельно и не следит. Удивляюсь тому, что ни один человек из них даже не пытается сбежать. – как вы решили останавливаться госинспектором? — спрашиваю Георгия. Мы уже оставили на Пслухе Александра и мчимся покамест к тому же по колдобинам заповедника в Адлер. – Я водителем был. недавно отвозил нашего секретаря в «Сбербанк» и встретил там своего знакомого, — мужчина продолжаться замолкает. — Он сказал, что вкушать вакансия. Я подумал и согласился. Ни разу зa эти почти что десять годов не пожалел. На полпути к цивилизации инспектор выпадает из реальности, созваниваясь с коллегами и родными. – Прости, сотовая соединительное звено в горах почти что не ловит. А поговорить надо. – А как баба ваша к работе относится? – Сердится. Но ничто поделать не может, — Георгий грустно улыбается. Вскоре рытвины и колеи сменяются гладкой трассой. Заглядываем в офис Южного отдела и сквозь Красную поляну едем в Адлер. опосля суток в горах туристический комплекс кажется грубой пародией на красоту. – А раньше здесь был лес, — соглашается со мной Георгий.Работники Кавказского государственного заповедника повествовали «Русской планете» о влиянии олимпийской стройки на миграцию диких животных, правилах общения с ними и о том, почему в заповеднике перестали владеть кабанов в вольерах Кавказский казенный заповедник — беспримерный в России, согласный моментально в трех регионах: Краснодарском крае, Республиках Адыгее и Карачаево-Черкессии. зa последние 14 годов число проживающих здесь зубров, занесенных в Красную книгу, увеличилось едва не в шесть раз. во время оно мигрировавшие леопарды опять проявили барыш к этим землям. Инспекторы по охране леса готовы принять их, Но покамест что животные, запуганные стройками, заводами и браконьерами, спускаются сюда как только для охоты. Работники госинспекции по охране леса повествовали «Русской планете», как они добиваются восстановления экосистемы. Туристы как с лесничими – делание госинспектора по охране леса начинается с безопасности. Не забудь это указать, — Георгий уверенно паркует пошлый УАЗик против высокого металлического забора. зa ним виднеются деревья с замшелыми стволами, асфальтовая дорожка, погребенная под листьями, покрытые серебрянкой скульптуры и пара домика. Пока я пытаюсь вылезти из мало фырчащего двигателем внедорожника, мужчина подходит к воротам, ощупывает карманы своих форменных темно-зеленых брюк и ветровки. Приходится возвращаться вспять зa ключами. Осмотр офиса Южного отдела Кавказского заповедника, начальником которого и является Георгий Варельджян, откладываем на последующий день. До захода солнца остается не мало часов. Трогаемся в сторону гор. – Там обычно проходят лекции по безопасности, раздается инвентарь, ведется учет и бухгалтерия. Но в «полях» мы все и проводим больше времени, — УАЗ несется по полупустой трассе «Адлер – Красная поляна». Кажется, что четырехметровые шумозащитные экраны — единственная препятствие среди асфальтовой цивилизацией и дикой природой. – Олимпийская стройка ни за какие благополучия не отразилась на заповеднике? – На территории заповедника ни один человек сносный не строил. Это запрещено, — отвечает Георгий. – А то, что да рукой подать – Это повлияло. Некоторые животные мигрировали повыше, — Варельджян кивает на канатную дорогу вдали. — Изменили свои тропы. – А обычные человеки могут попасть на территорию заповедника? – Да, если занимаются пешим туризмом, оплачивают таксу и не сходят с маршрута. вдобавок ученые-биологи, — госинспектор задумывается. — по временам мы пускаем еще раз тех, который собирается срывать либо отмечать для нас. Вроде как бартер. Легально перейти граница дозволено только сквозь кордоны. Кордон Лаура — 1 из немногих в Краснодарском крае, где обычные туристы могут пожить в специальных домиках как с лесничими. Все вырученные средства, по словам директора Кавказского государственного заповедника Максима Шевелева, идут на нужды заповедника и зарплату работников. В ожидании, Кагда товарищ Георгия соберется с нами ехать, пьем свежезаваренный кофе. – Не люблю зоопарки, — признаюсь я. – И я, — вздыхает мужчина. — круг раз, Кагда прохожу пропускать вольера, хочу его открыть. Жалко животных. Прежде чем вовсе ступить на заповедную землю, отмечаемся на КПП. покамест переписывают наши данные, в машине оживает рация. Георгий обменивается позывными, уточняет местоположение кого-то из сотрудников. – Все инспекторы обязаны владеть рации. как в машине, да и портативные, — Варельджян забирает документы около вернувшегося солдата и давит на газ. Я пытаюсь не выронить фотокамеру, Кагда орудие подскакивает на одном из ухабов извилистой колеи. На заднем сиденье ухмыляется Александр, товарищ Георгия. На кордоне Пслух лесничий паркует машину так, что двое ее колеса оказываются на крутом холме. – Идем, покажу все, — предлагает Александр. Ему около 30 лет. Светлые волосы коротко стрижены, мордочка открытое, Но серьезное. временем он может по-доброму улыбнуться, становясь похожим на стеснительного подростка. — Электричество около нас поглощать благодаря солнечным батареям. Их нам хватает с головой и на холодильники и, при желании, на телевизоры. Я насчитываю семь панелей. Мы поднимаемся выше по склону пропускать аккуратных треугольных деревянных домиков и небольшого отрезка вспаханной земли. Корм для вольерных животных заготовили очень недавно. – весь я с Северного отдела. – тожественный глава – Нет, обыкновенный инспектор. – А живешь здесь неподалеку? – Нет, в Адыгее. Один-два месяца провожу на работе, а после на немного дня еду домой. если откровенный отсюда чрез горы, как раз к нему выйду, — мужчина наводит на 1 из заснеженных пиков позади нас. – Не тянет наоборот в дикие условия, Кагда возвращаешься в посёлок – Тянет, — вздыхает Александр. — Я люблю природу. Родился и вырос в горах. Он ведет меня к запрудам с форелью. Вода в них немного схвачена льдом: различие температур здесь и на побережье невыносимо заметна. – Уходишь да на не мало дней, например, театр (Хижина, альпийский дом. — Примеч. РП.) построить. А туда только пешком, либо на вертолете. Во время Игр вертолетов туча было, помогали. теперь отозвали половину. сейчас в основном для экстренных ситуаций используем. – почасту возникают? – Кагда как. В худой раз вот дедушка 1 до озера Кардывач решил подняться. Туда — нормально. Он пешим туризмом давнехонько занимался. А наверху неожиданно прихватило. Вызвали, Но там подсоблять быстро надо. покамест прилетели, уже все. Обратно до ворот нас провожает собака лайки. Люся — читаю выцарапанную на кожаном ошейнике кличку. шавка нарезает около нас круги, пытается ухватить меня зa джинсы. не мало солдат, до этого сосредоточенно обсуждавших вещь с Георгием около нашей машины, при виде собаки расплываются в улыбках. Естественный выбор – Видишь те кучи листьев? Это кабан рылся,— Георгий кивает на обочину. Я честный пытаюсь выговаривать разницу. Но из окна мчащейся машины замечать следы животного не удается. Признаюсь в своей «слепоте». – Это с опытом приходит, — он пожимает плечами. – А в инспектора идут только те, который собственноручно из подобных мест? – В основном да. Хотя… — хмыкает. — потреблять кроме другая категория, которые ищут одиночества. Обычно это москвичи. С ними больше только проблем. иногда который из них дольше полугода остается. Они думают, что будут прогуливаться по лесу, предаваться размышлениям о своем, цветочки нюхать, снимать их такой, как около тебя камерой, кстати. А в реальности все по-другому. разумеется ты и сама видела. потребно неизменно мотаться, пить решения, общаться с людьми. Обходы территории по не мало дней, подсчет поголовья, расчистка троп, заготовка сена еще же. Все это головоломный физический труд. Потому новичков берем на луна испытательного срока. если справляются, выдаем им одежду, обувь. Чтоб наверняка. только 115 комплектов выделено. Мы больше стараемся просить, Но все же ни один человек не хочет после экзотический с потом, грязью надевать. Раньше и этого не было. Нам повезло, выше- начальник до этого самовольно был инспектором. Потому знает, что нам нужно. – А женщин принимаете? – На кордонах около нас обильно женщин работает. – А в лесу? – если хотят, не препятствуем. – А общий дело опасная? – Очень, — Георгий добавляет серьезности голосу. — Вон Александр ночью в платье боится выходить. неожиданно медведь. И если дюже надо, прежде всех предупреждает. Александр изо всех сил сдерживает смех. – Ну, а если браконьеры? Не бывает с ними проблем? – Обычно нет. помимо того, проверенным инспекторам со стажем положено табельное оружие. Но его страшно иногда приспособлять приходится. Кагда его видят на поясе, уже успокаиваются и не идут на рожон. Даже если их четверо наглых, а ты 1 — передернул затвор, выстрелил в воздух, — Георгий жестами иллюстрирует сказанное. — тут будто никаких проблем. – А что самое сложное в вашей работе? – Сено заготавливать, — почти что в согласие отвечают оба. «Пропадаю здесь постоянно. Это около нас семейное» На кордоне «Энгельманова поляна» приходится сменить транспорт. Одна из обязанностей лесничих — подкармливать диких животных солью-лизунцом. Развозить ее по кормушкам и весь передвигаться вдоль звериных пример на автомобилях строго запрещено, истинно и физически невозможно: инструмент простой увязнет в грязи. – Каждому инспектору полагается мой лошадь либо мул. Они выносливей. около меня как раз мул, — Георгий смотрит, как его пособник Дима седлает двух лошадей. Одной из них точный навешивают чета мешка с солью. На ней мне и предлагают ехать. – Не бойся, — говорит Георгий. — Обычно они носят грузы несравненно тяжелее. В день в среднем инспектор развозит по 200 килограммов соли на трех лошадях. По сто на каждой, плюс одна конь бес груза, на которой едет самопроизвольно инспектор. На подъезде к кормушке Георгий замечает вдалеке около ручья серну. Я щурюсь, и, кажется, одинаковый ее вижу. Кагда с солью покончено, мы пьем из тово же ручья, зачерпывая воду умышленно припасенной на одном из камней металлической кружкой. – предметный нарзан. Это даже лучше боржоми! — с гордостью говорит Варельджян. По возвращении нас ждет приготовленный Александром обед. В различие от предыдущих кордонов, Энгельманова поле выглядит непомерно уютно. Слышно, как в мойку-бочку течет родниковая вода из шланга. Неподалеку в самодельном серванте сохнет разномастная посуда. Под бал предлагают познакомиться с Акопом Смбатовичем — дядей Георгия и самым опытным лесным инспектором. С 1980-го он не меняет простор «службы», хотя, по его словам, зарплата оставляет вожделеть лучшего. – Все зло от денег, — рассуждает возраст тощий армянин. — Придешь в магазин, и зла не хватает. Потому и пропадаю здесь постоянно. Это около нас семейное. На ночь меня размещают как настоящего лесничего — в деревянном «треугольном» домике. Зимой такая платье спасает от погребения под снегом. Тот скатывается, точный защищая от ветра. Внутри все по-спартански: стол, чета топчана вдоль стен и печка посередине. Кажется, здесь дозволено переждать кончаться света, если прежде запастись дровами. Утром умываемся холодный родниковой водой, после отогреваем руки чашками кофе. Смотрю на самые высокие пики. Мне говорят, что дымка около них — это снегопад. Неподалеку каркает ворона. – О, значит, живой ногой и до нас осадок доберется, — расшифровывает ее письмо Георгий и приглашает с ним покормить «одомашненных» диких животных. Для начала четырех оленей. – Мы их держим здесь для вольеров, что бы после в случае чего для замены не уловлять по всему заповеднику. Инспектор с зерном отходит к кормушкам и просит не приближаться, что бы не пугать животных. чрез минуту с холма спускаются олени: три самочки и самец. задний подозрительно косится на меня, Но сходство Георгия его успокаивает, и они приступают к трапезе. Я обвожу взглядом забор. область загона значительно больше любого зоопарка. – Но если их после выпустить, они же не смогут единовластно ютиться — спрашиваю Георгия. — Они к вам привыкли, не знают, как перешарить еду. – Выживут, — он качает головой. — Они и немедленно вещь сами здесь в загоне добывают. Не пропадут. Раньше мы вот опять кабанов держали. – Африканская мор их подкосила? – вторично как! Мы их десятками сжигали. А после и просто закапывали, — Георгий досадливо машет рукой куда-то в сторону. — Потому больше и не держим. Напоследок заглядываем к кроликам. Лесничий, переходя от клетки к клетке — прежде с кормом, а после с водой — зa дверцами отдельно и не следит. Удивляюсь тому, что ни один человек из них даже не пытается сбежать. – как вы решили начинать госинспектором? — спрашиваю Георгия. Мы уже оставили на Пслухе Александра и мчимся покамест к тому же по колдобинам заповедника в Адлер. – Я водителем был. недавно отвозил нашего секретаря в «Сбербанк» и встретил там своего знакомого, — мужчина продолжаться замолкает. — Он сказал, что лакомиться вакансия. Я подумал и согласился. Ни разу зa эти почти что десять годов не пожалел. На полпути к цивилизации инспектор выпадает из реальности, созваниваясь с коллегами и родными. – Прости, сотовая сцепление в горах чуть не не ловит. А поговорить надо. – А как баба ваша к работе относится? – Сердится. Но так себ е поделать не может, — Георгий грустно улыбается. Вскоре рытвины и колеи сменяются гладкой трассой. Заглядываем в офис Южного отдела и чрез Красную поляну едем в Адлер. опосля суток в горах туристический комплекс кажется грубой пародией на красоту. – А раньше здесь был лес, — соглашается со мной Георгий.